Вклад выдающихся русских ученых в развитие медицинской науки конца XIX — начала XX века

Общество православных врачей было создано в 2007 г. ответ на осознание лавинообразного нарастания этических, моральных, деонтологических проблем, стоящих перед медицинским сообществом России и — шире — нашим обществом в целом. Уже в те годы стало понятно, что врач должен сличать себя в своей профессиональной деятельности с неким эталонным образом русского врача: высокопрофессионального и высокодуховного. Вот почему Общество православных врачей носит имя святителя Луки (Войно-Ясенецкого), священника-архипастыря и прекрасного врача.

Под его святым покровом началось объединение православного медицинского сообщества России. Святитель Лука положил в основу его вдохновенное милосердное служение страдающему человеку и взаимную поддержку врачами друг друга. Этот базис формировался в течение всей истории развития российской медицины, и благодаря усилиям православного медицинского сообщества он останется основой деятельности наших врачей и в последующие времена. Уже в 2011 г. на III Всероссийском съезде православных врачей в Твери был принят проект Кодекса профессиональной этики православного врача России. Спустя всего год произошло беспрецедентное событие: в Государственном кремлевском дворце состоялся Первый национальный съезд врачей Российской Федерации.

Консолидация профессионального сообщества России есть насущнейшая задача, причем деятельность Общества православных врачей указывает ту основу, на которой эта консолидация не только возможна, но и наиболее целесообразна: милосердие, взаимная поддержка и согласное понимание деонтологических проблем, согласное с вехами столбовой дорогой отечественной медицины.

Что же оставили нам с вами наши великие предшественники, кем они были и какие принципы исповедовали в своей деятельности? Николай Васильевич Склифосовский, Иван Михайлович Сеченов, Николай Нилович Бурденко, Сергей Петрович Боткин, Иван Петрович Павлов, Николай Николаевич Аничков, Евгений Сергеевич Боткин — великие русские врачи XIX и начала XX в. Они шли по жизни рядом друг с другом, вместе оперировали на театрах военных действий, вместе работали в операционных мирного времени, преподавали, обменивались опытом, представляли медицину России перед европейским сообществом — и передали эстафету профессионализма, милосердия и дружбы своим потомкам, медикам наших дней.

Николай Иванович Пирогов
(1810–1881)

Величайший хирург и анатом, основатель военно-полевой хирургии, видный общественный деятель и педагог Пирогов — пожалуй, самый знаменитый в России врач и ученый-медик.

В 14 лет он поступил на медицинский факультет Московского университета, по окончании которого в 1828 г. был направлен за границу для подготовки к профессорской деятельности. В возрасте 26 лет Николай Иванович Пирогов получил звание профессора и возглавил хирургическую клинику в Дерптском университете.

Слава о нем как о хирурге и анатоме мгновенно разнеслась по всей Европе. И когда он приехал на стажировку к знаменитому парижскому профессору Вельпо, тот заметил, что ему самому следовало бы поучиться у Пирогова. В то время Николаю Ивановичу не было еще тридцати лет.

О быстроте, с которой оперировал Пирогов, ходили легенды. Например, литотомию (извлечение камней) он делал за две минуты. Его операции собирали множество зрителей, с часами в руках следивших за ее длительностью. И пока наблюдающие вытаскивали из карманов часы, чтобы засечь время, хирург уже выбрасывал извлеченные камни. В то время еще не было наркоза, почему хирург и стремился к этой спасительной быстроте.

Пирогов многое сделал в медицине. Но главное, что он принес в медицину — это честность. В самом начале своего пути, принимая кафедру в Дерпте, молодой ученый взял себе за правило ничего не скрывать от своих учеников, сделал своим девизом абсолютную научную честность. В 1837–1839 гг. он выпустил два тома «Анналов хирургического отделения клиники университета в Дерпте» — собрание систематизированных историй болезни с выводами, анализами, обобщениями, прозрениями, открытиями. Здесь впервые в истории медицины было точно рассказано обо всех допущенных врачебных ошибках, в том числе его собственных. Павлов назвал издание «Анналов» подвигом, Бурденко — образцом чуткой совести и правдивой души. Сам же прославленный Пирогов писал в напутствие коллегам: «Главное — не терять уверенности в значении дела, которому была посвящена жизнь, в пользе, доставленной вами страждущим людям».

В 1841 г. Николай Иванович был приглашен в Петербург на кафедру хирургии в Медико-хирургическую академию профессором госпитальной хирургии и прикладной анатомии и назначен заведовать всем хирургическим отделением госпиталя. В академии Пирогов служил с 1841 по 1856 гг. и создал первый в России анатомический институт.
С началом Крымской войны Пирогов уехал в Севастополь во главе отряда Крестовоздвиженской общины сестер милосердия.

В 1847 г. он сделал свою первую операцию под наркозом. Убедившись в ее эффективности, в течение года он произвел около 300 таких операций, проанализировав каждую. Он первый разработал так называемое «сберегательное лечение», изобрел и применил крахмальную, а затем гипсовую повязку при сложных переломах, заменил ампутацию конечности более гуманной резекцией.

Оперируя раненых, Николай Иванович Пирогов впервые в истории применил сортировку раненых в соответствии с тяжестью ранений. Он писал: «Хорошо организованная сортировка раненых на перевязочных пунктах и в военно-временных госпиталях есть главное средство для оказания правильной помощи».

Выйдя в отставку, Пирогов организовал в своем имении под Винницей бесплатную больницу, написал и издал «Дневник старого врача». К тому времени Пирогов был почетным членом в нескольких иностранных академиях, выезжал по приглашениям на чтения лекций в Петербургский университет или за границу.

В 1881 г. в Петербурге и Москве торжественно отмечалось 50-летие деятельности Пирогова как ученого и общественного деятеля. После смерти Николая Ивановича было основано Общество русских врачей в память Н. И. Пирогова, регулярно созывавшее Пироговские съезды.

Иван Михайлович Сеченов
(1829–1905)

Иван Михайлович Сеченов окончил Главное инженерное училище в Петербурге, а затем с 1848 г. проходил военную службу в Киеве. Выйдя через два года в отставку, он поступил вольнослушателем в Московский университет на медицинский факультет и с отличием окончил его в 1856 г. Несколько лет Сеченов учился в Германии, где зародилась его тесная дружба с С. П. Боткиным.

Их дружба продолжалась всю жизнь, они вместе вплотную приблизились к открытию важнейшего феномена, связанного с транспортом кислорода и элиминацией углекислоты из человеческого организма.

В начале 1860 г. Сеченов приехал в Петербург, защитил диссертацию на степень доктора медицинских наук и стал читать лекции в Медико-хирургической академии. Сеченовская лаборатория стала центром исследований в области физиологии, токсикологии, фармакологии и клинической медицины.

С 1876 по 1889 г. он занимал кафедру физиологии в Петербургском университете, затем четверть века преподавал в Московском университете.

В 1863 г. Сеченов издал свои знаменитые «Рефлексы головного мозга», положившие начало эре объективной психологии.

Ученик и друг Сеченова К. А. Тимирязев писал: «Едва ли какой из современных ему физиологов обладал таким широким охватом в сфере своих собственных исследований, начиная с чисто физических исследований в области растворения газов и кончая исследованием в области нервной физиологии и строго научной психологии... Если прибавить к этому блестящую, замечательно простую, ясную форму, в которую он облекал свои мысли, то станет понятно то широкое влияние, которое он оказал на русскую науку, на русскую мысль даже далеко за пределами своей аудитории и своей специальности».

Николай Васильевич Склифосовский (1836–1904)

Сын обедневшего дворянина из молдавского города Дубоссара, по невероятной бедности родителей отданный вместе с другими младшими братьями и сестрами в приют, Николай Васильевич Склифосовский в 27 лет уже с блеском защитил докторскую диссертацию. С ним работали такие знаменитости, как Иноземцев и Пирогов. Имя Склифосовского звучало и за пределами России. Стажируясь за границей, он познакомился с ведущими врачами Европы. Выпускник Одесского университета, после европейской стажировки, став известным и признанным профессионалом, Склифосовский был приглашен в Санкт-Петербург, в Медико-хирургическую академию — единственное учебное заведение в России, где готовили военных врачей, — где читал курс хирургической патологии.

Особенно тепло и дружелюбно был расположен к Н. В. Склифосовскому один из ведущих профессоров Академии С. П. Боткин. Товарищескую дружбу и контакт в работе они сохранили в продолжение всей своей жизни.

В Петербурге Склифосовский проработал пять лет, затем отправился на Балканскую, а потом на Русско-турецкую войну, где работал вместе с Н. И. Пироговым, который дал блестящий отзыв о профессиональной подготовке своего коллеги. В качестве консультанта Красного Креста Склифосовскому приходилось сочетать работу хирурга с многосторонней организаторской деятельностью. Во время тяжелых боев под Плевной и у подножия Шипки он порой не прерывал работу по несколько суток, чтобы оказать помощь всем, кто в ней нуждался. Если требовали обстоятельства, он мог оперировать сутками без отдыха и сна под огнем противника. В ту кампанию через его руки прошло более десяти тысяч раненых. В числе сестер милосердия была и его жена Софья Александровна.

Склифосовский одним из первых не только в России, но и в Европе ввел горячую обработку инструментов и медицинского белья и добился практически полного отсутствия послеоперационных осложнений и заражений. Многие тяжелые болезни, которые большинство врачей считало неизлечимыми, были побеждены только благодаря усилиям Склифосовского. Н. И. Пирогов, Э. Бергман, К. К. Рейер были пионерами антисептики в России, но им не удалось в то время сделать антисептику достоянием всей отечественной медицины. Как и во многих других странах Европы, в России внедрение антисептики также встречало сильное сопротивление. Только Н. В. Склифосовскому благодаря его авторитету удалось сломить это сопротивление сначала в Москве, а затем и во всей России. На I Пироговском съезде в 1885 г. он выступил с блестящей речью в защиту антисептики.

По окончании войны, дабы пропагандировать последние научные достижения среди практикующих врачей, Склифосовский создал Общество русских врачей. По его инициативе в России впервые стали проводить периодические съезды хирургов. Наибольший резонанс имел организованный им XII Международный съезд хирургов. Он прошел в Москве в 1897 г. в присутствии крупнейших ученых из многих стран.

Ученый основал два профессиональных издания: «Хирургическая летопись» и «Летопись русской хирургии», финансируя их большей частью из собственных средств. Впервые в мире он организовал учебное заведение нового типа — институт усовершенствования врачей. Это новое дело потребовало от него больших усилий, а ведь Склифосовскому в это время уже перевалило за 60! Он обладал даром писательства, все его работы написаны ясным и интересным языком. За всю свою жизнь Николай Васильевич написал более семидесяти работ по хирургии, которые до сих пор считают ценным вкладом в медицину, не только за информацию, но и за замечательный легкий язык, которым были написаны работы.

Несмотря на широкую известность, знаменитый врач отличался скромностью и не терпел, когда вокруг его имени создавалась шумиха. К примеру, он категорически отказался от торжественного чествования по поводу 25-летия его деятельности в Московском университете. 

Н. В. Склифосовский ревностно отстаивал интересы России в борьбе за процветание отечественной науки. Так, благодаря его вмешательству удалось установить приоритет русского врача Владимирова над немцем Микуличем в изобретении нового способа остеопластической операции на стопе. Огромный талант организатора и общественного деятеля проявил Склифосовский при подготовке в 1897 г. XII Международного конгресса врачей, впервые собравшегося в России. Этот конгресс продемонстрировал перед всем ученым миром силу и значение русской медицины. Был развеян миф о мнимом превосходстве европейской медицины над русской.

В числе близких друзей Николая Васильевича были его коллеги — прославленные врачи Николай Иванович Пирогов, Сергей Петрович Боткин.

Сергей Петрович Боткин
(1832–1889)

Сергей Петрович Боткин — одиннадцатый ребенок московского купца-чаеторговца П. К. Боткина, в семье которого родилось 25 детей. Он мечтал о математическом факультете, но как лицо недворянского сословия имел возможность учиться только на врача. И поступил на медицинский факультет
Московского университета. Любовь к медицине в нем просыпалась постепенно. Известно, что в годы студенчества у Боткина были две способности — к перкуссии (простукиванию) и аускультации (выслушиванию), которыми он поражал однокурсников. Прослушав и «простучав» больного, Сергей умел настолько ясно услышать «мелодию» болезни, что с его мнением считались даже преподаватели. В связи с Крымской войной 1853–1856 гг. университет произвел ускоренный выпуск врачей. Во время Крымской войны Боткин добровольно поехал в Крым с группой молодых врачей в составе 2-го пироговского отряда сестер милосердия, созданного под покровительством княгини Елены Павловны. Его старший брат Василий Петрович писал Н. А. Некрасову: «Брат Сергей завтра отправляется в Севастополь... Он едет по своей воле, по предложению Пирогова. Сергей — малый дельный и вполне оправдает доверенность, которую оказывают ему».

Боткин работал ординатором в Симферопольском госпитале и Бахчисарайском полевом лазарете также под руководством Н. И. Пирогова. Николай Иванович Пирогов сыграл большую роль в судьбе молодого врача. Этот альянс «хирург-терапевт» весьма характерен для русской медицинской школы. Полученный в Крыму врачебный опыт, преумноженный позднее в русско-турецкой войне 1877–1878 гг., послужил Боткину позже для создания основ отечественной военно-полевой терапии. 

Пирогов дал Боткину своеобразную путевку в жизнь медицины, порекомендовав стажировку в Германии, где к тому времени молниеносно развивалась теория и практика военно-полевой медицины. Боткин воспользовался советом Пирогова, подкрепленным рекомендательными письмами к немецким коллегам, и прошел блистательную школу под руководством в первую очередь Рудольфа Вирхова, практиковавшего в Вюрцбурге — реформатора научной и практической медицины, основоположника современной патологической анатомии. Искренне восхищаясь школой Вирхова и его теорией клеточной патологии, Боткин не разделял локалистических взглядов Вирхова и выдвинул собственную, прямо противоположную теорию целостности организма.. Последовав за Рудольфом Вирховым в Берлин, Боткин встретился и подружился там с Иваном Михайловичем Сеченовым, и эта дружба, продолжавшаяся всю жизнь, многое дала обоим.

С. П. Боткин стажировался в клиниках Германии, Франции и Австрии примерно в то же время, что и Склифосовский. Но близость между ними возникла уже позже, во время работы в Санкт-Петербурге.

В 1860 г., вернувшись в Россию, Сергей Петрович Боткин поступил в Петербургскую медико-хирургическую (позднее Военно-медицинскую) академию на должность адъюнкт-профессора терапевтической клиники, а 1861 г. был назначен ее руководителем-профессором и оставался им до конца жизни. В 1872 г. первым из русских врачей стал лейб-медиком, личным врачом семьи императора Александра II. Таковым остался и при Александре III.

По мнению Чехова, врачебный дар Сергея Петровича можно сравнить с литературным даром Тургенева. Талант Боткина как гениального «интуитивного» диагноста сравнивали с талантом «общественного диагностика» Салтыкова-Щедрина.

В русско-турецкой войне 1877 г. Боткин был главным врачом и консультантом при штаб-квартире русской армии. Он, в частности, впервые исследовал связь заболеваний солдат с особенностями их быта, начал изучать влияние контузий на возникновение внутренних болезней.

Как истинный «безмездный врач» отстаивая принцип бесплатного лечения, Сергей Петрович Боткин добился открытия бесплатных амбулаторий и больниц (ныне больницы им. С. П. Боткина в Москве и Санкт-Петербурге). Он подробно разрабатывал темы клиники и патогенеза заболеваний сердечнососудистой системы, инфекционных болезней и анемии, доказал инфекционное происхождение гепатита («болезнь Боткина»), организовал клинико-экспериментальные лаборатории, где впервые в России были проведены исследования по клинике фармакологии и экспериментальной терапии. Боткин одним из первых догадался, какую важную роль в протекании любого недуга играет мозг. Он утверждал, что болезнь не поражает отдельный орган, а влияет на весь организм через нервную систему. 

Впервые в России создал экспериментальную лабораторию, где исследовал физиологическое и фармакологическое действие лекарственных веществ. Боткин — основатель крупнейшей школы русских клиницистов, основоположник физиологического направления научной клинической медицины, один из создателей военно-полевой терапии и военно-санитарного дела в русской армии.

В 1878–89 гг. С. П. Боткин занимал пост председателя Общества русских врачей, одновременно основал периодическое издание «Эпидемиологический листок» и еженедельную «Клиническую газету», другие медицинские издания.

По его инициативе введен институт санитарных врачей, открыты в 1872 г. женские врачебные курсы. В 1886 г. Боткин возглавил комиссию по выработке мероприятий по оздоровлению России в связи с высокой заболеваемостью и смертностью населения и долгие годы руководил всем медицинским делом в столице Российской империи.

С. П. Боткин был одарен музыкально, до конца жизни не расставался с виолончелью, на которой играл профессионально. В его большой семье, где родилось 11 детей, играли на музыкальных инструментах, ставили спектакли.

Каждый из детей получил блистательное образование. Только один из четырех сыновей великого врача, Петр, выбрал себе иное поприще, чем отец, и стал дипломатом. Трое остальных, Сергей, Евгений и Александр, получили медицинское образование и стали достойными сыновьями своего великого отца.

Еще в молодости проявились нравственные качества Сергея Петровича Боткина — пронзительная совестливость, чувство личной ответственности за то, на что многие его современники даже не обращали внимания: на воровство и коррупцию в армии, на ужасное положение бедных слоев. Эти особенности характера были главным внутренним двигателем его деятельности.

Боткин ежегодно посещал европейские клиники и сканировал, что нового сделано: в Берлине? в Париже? что сделал Труссо? что сделал Краубе? что сделал Мюллер?.. И все это он вез в Россию. Он подвижнически работал ради России, сильной, мощной, научно независимой.

Среди учеников Боткина 85 докторов наук, в том числе известный всей России и всему миру лауреат Нобелевской премии 1904 г. Иван Петрович Павлов.

Иван Петрович Павлов
(1849–1936)

Пирогов и Боткин подарили России великого Павлова. Влияние на него учителей было огромным. О своем учителе Н. И. Пирогове Павлов писал: «Ясными глазами гениального человека, на самых первых порах, при первом прикосновении к своей специальности — хирургии, он открыл естественнонаучные основы этой науки — в короткое время сделался творцом своей области».

Иван Петрович Павлов родился в Рязани в семье приходского священника. Окончил в 1864 г. рязанское духовное училище, поступил в духовную семинарию. Под влиянием научных трудов, особенно книги Сеченова «Рефлексы головного мозга» он решил оставить семинарию и в 1870 г. поступил на физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета. После окончания университета стал студентом третьего курса Медико-хирургической академии. Окончив Академию, возглавил лабораторию физиологии в клинике  С. П. Боткина.

Во время стажировки в Германии Павлов работал в лаборатории Иоаганнеса Мюллера, стоявшего у истоков развития физиологии. И, вернувшись в Россию, он продолжил исследования в этой области медицины, поскольку именно С. П. Боткин заложил ее основы в России.

Все работы по физиологии, проведенные И. П. Павловым на протяжении почти 65 лет, в основном группируются около трех разделов физиологии: физиологии кровообращения, физиологии пищеварения и физиологии мозга.

В 1918 г. Павлов прочел три лекции, объединяемые условным названием «Об уме вообще, о русском уме в частности»: «Господа! Я юношей вошел в научно-экспериментальную лабораторию, в ней я провел всю свою жизнь, в ней я сделался стариком, в ней же я мечтаю и окончить свою жизнь. Что же я видел в этой лаборатории?

Я видел здесь неустанную работу ума, притом работу постоянно проверяемую: плодотворна ли она, ведет ли к цели или является пустой, ошибочной. И мне кажется, что я научился оценивать человеческий ум вообще и наш русский, в частности…

Я на своих лекциях стою на том, чтобы меня все понимали. Поэтому у меня первое условие с моими слушателями, чтобы они меня прерывали хотя бы на полуслове, если им что-нибудь непонятно. …Почему же не пользуются этим правом? Понимают? Нет.

И тем не менее молчат, равнодушно относясь к своему непониманию. Нет стремления понять предмет вполне, взять его в свои руки. …Русский человек, не знаю почему, не стремится понять то, что он видит. Он не задает вопросов с тем, чтобы овладеть предметом, чего никогда не допустит иностранец. Иностранец никогда не удержится от вопроса. Бывали у меня одновременно и русские, и иностранцы. И в то время, как русский поддакивает, на самом деле не понимая, иностранец непременно допытывается до корня дела. И это проходит насквозь красной нитью через все».

Великий ученый, врач и патриот, в конце 1934 г. академик Иван Петрович Павлов направил в адрес Совета народных комиссаров письмо, в котором поразительно открыто и бесстрашно высказал свои убеждения:

«Вы напрасно верите в мировую революцию. Вы сеете по культурному миру не революцию, а с огромным успехом фашизм. До вашей революции фашизма не было. Ведь только политическим младенцам Временного правительства было мало даже двух ваших репетиций перед вашим Октябрьским торжеством. Все остальные правительства вовсе не желают видеть у себя то, что было и есть у нас, и, конечно, вовремя догадываются применить для предупреждения этого то, чем пользовались вы, — террор и насилие. Но мне тяжело не от того, что мировой фашизм попридержит на известный срок темп естественного человеческого прогресса, а от того, что делается у нас, и что, по моему мнению, грозит серьезной опасностью моей Родине».

Написанное примерно в то же время знаменитое письмо Ивана Петровича Павлова, адресованное молодежи, сконцентрировало опыт познания русского ученого. Оно сыграло большую роль в 30-е гг. XX столетия, когда молодежь ринулась в науку и стала заполнять научно-исследовательские лаборатории.

«Что бы я хотел пожелать молодежи моей родины, посвятившей себя науке? Прежде всего — последовательности. Об этом важнейшем условии плодотворной научной работы я никогда не могу говорить без волнения. Последовательность, последовательность и последовательность. С самого начала своей работы приучите себя к строгой последовательности в пополнении знаний. Изучите азы науки, прежде чем пытаться взойти на ее вершины. Никогда не беритесь за последующее, не усвоив предыдущего. …Приучите себя к сдержанности и терпению. Научитесь делать черную работу в науке. Изучайте, сопоставляйте, накопляйте факты. …Факты – это воздух ученого. Без них вы никогда не сможете взлететь. Без них ваши «теории» — пустые потуги. Но изучая, экспериментируя, наблюдая, старайтесь не оставаться у поверхности фактов. Пытайтесь проникнуть в тайны их возникновения. Настойчиво ищите законы, ими управляющие.

Второе — это скромность. Никогда не думайте, что вы уже все знаете. И как бы высоко не оценили вас, всегда имейте мужество сказать себе: я невежда. Не давайте гордыне овладевать вами. Из-за нее вы будете упорствовать там, где нужно согласиться, из-за нее вы откажетесь от полезного совета и дружеской помощи, из-за нее утратите веру объективности.

Третье — это страсть. Помните, что наука требует от человека всей его жизни. И если бы у вас было две жизни, то их бы не хватило вам. Большого напряжения и великой страсти требует наука от человека. Будьте страстны в вашей работе и ваших  исканиях».

Николай Нилович Бурденко
(1876–1946)

Военный хирург Николай Нилович Бурденко — знаменитый ученик и последователь Пирогова и Павлова.

В 1891 г. Николай Нилович Бурденко окончил с отличием пензенскую духовную семинарию и поступил на медицинский факультет Томского университета. В это время он находился под обаянием личности И. Н. Пирогова, жизнь которого вдохновила студента на изучение хирургии. Он участвовал добровольцем в Русско-японской войне: создавал перевязочные пункты, выносил раненых солдат с поля боя. Вернувшись с фронта, Бурденко продолжил учебу в Юрьевском университете с его знаменитыми пироговскими традициями. Получив врачебный диплом с отличием в 1906 г., он остался работать в том же университете.

Тему диссертации Николай Нилович выбрал по совету И. П. Павлова, и с этого момента всецело посвятил себя хирургии.

Став в 1909 г. доктором медицины, Бурденко почти на год уехал на стажировку за границу, по возвращении став приват-доцентом на кафедре хирургии и хирургической клиники.

Н. Н. Бурденко принял решение об участии на фронтах Первой Мировой войны и был назначен помощником заведующего медицинской частью Красного Креста на Северо-Западном фронте. Им были созданы специальные перевязочные пункты на полях сражений, полевые госпитали и налажена срочная эвакуация бойцов в ближайшие медицинские пункты для проведения срочных операций. Более 25 000 человек сумел эвакуировать Бурденко в безопасную зону в те времена. Работая днем и ночью, он спас огромное количество жизней, выполняя обязанности главного хирурга-консультанта 2-й армии и госпиталя в Риге.

В 1923 г. он стал заведующим кафедрой оперативной хирургии и топографической анатомии медицинского факультета Московского университета, который затем был преобразован в I Московский медицинский институт, где Бурденко до самой смерти проработал руководителем нейрохирургической клиники.

До Николая Ниловича операции на мозге проводились крайне редко, но после разработок Бурденко они стали почти массовыми. Открытия и изобретения Бурденко позволили проводить уникальные операции на самых глубоких участках головного и спинного мозга, оперировать твердую оболочку спинного мозга и делать пересадку различных участков нервной ткани на пораженные места. Учиться методам Бурденко приезжали хирурги США, Англии, Швеции и других стран.

С началом Великой Отечественной войны Николай Нилович Бурденко стал главным хирургом армии, одновременно проводил изыскания по пенициллинотерапии, исследовал действие сульфидина и стрептоцида. Одной из основных разработок Бурденко стало исследование патогенеза и лечение шока.

На первом заседании Академии медицинских наук СССР, которую создали в 1944 г. (Бурденко был в числе инициаторов создания этой академии) Николай Нилович был избран ее первым президентом и академиком.

Николай Нилович Бурденко — это хирург с мировым именем, один из плеяды наших знаменитых соотечественников.

Николай Николаевич Аничков
(1885–1964)

Пирогов, Сеченов, Склифосовский, Боткин, Павлов — одна школа, одна научная семья. …И вот в ней появился еще один, младший, ребенок — Николай Николаевич Аничков.
В 1903 г., окончив гимназию с золотой медалью, Николай Николаевич Аничков поступил в Санкт-Петербургскую Военно-медицинскую академию. В этот блестящий период лекции там читали И. П. Павлов (физиология), А. А. Максимов (гистология), М. П. Федоров и В. А. Опель (хирургия), В. М. Бехтерев (неврология и психиатрия). 

Блестяще окончив Академию в 1909 г., Н. Н. Аничков был оставлен на кафедре патологической анатомии для подготовки к профессорской деятельности и в 27 лет стал доктором медицины. Его диссертация
«О воспалительных изменениях миокарда. К учению об экспериментальном миокардите» была удостоена премии Общества русских врачей.

В 1912–1914 гг. он стажировался в старейших университетах Германии, где после начала Первой мировой войны был объявлен военнопленным. Спас Аничкова его педагог, знаменитый немецкий ученый Ашофф, дружба Аничкова с которым продолжалась долгие годы. 

Приехав к Ашоффу с собственными работами, связанными с насыщением организма кроликов холестерином, Аничков вместе с Ашоффом приступил к изучению образований миокарда — открытых и описанных последним «узелков Ашофф-Талалаева», — формирующихся при ревматической болезни сердца. При этом молодой ученый поразил этого маститого медика открытием совершенно особых клеток, названных позже «клетками Аничкова», также участвующих в построении ревматической  гранулемы.

Все последующие главные работы Аничкова относятся к области патологии сосудов. Он впервые создал стройное учение об атеросклерозе, являющееся в настоящее время общепринятым. Близко к этой области стоят его работы по липоидному обмену. Первые результаты своих исследований Н. Н. Аничков представил на заседании Общества русских врачей в Санкт-Петербурге в 1912 г. Теория, что виной всему является избыток питательных веществ в пище, была для того времени революционной. В последующем им была доказана связь между уровнем холестерина и сердечно-сосудистой смертностью как финальным проявлением атеросклероза.

В 1914–1917 гг. Аничков был на фронте, служил старшим врачом полевого военно-санитарного поезда. С 1920 по 1946 гг. — он профессор своей Alma mater — Военно-медицинской академии, в 1947–1953 гг. — президент Академии медицинских наук.

Николай Николаевич Аничков впервые в мире доказал, что в основе атеросклеротических поражений артерий лежит инфильтрация липидов, главным образом холестерина, в стенку сосуда. Атеросклероз был охарактеризован как системное заболевание, обусловленное различными, нередко сочетанными факторами риска: нарушениями липидного обмена, повышением артериального давления (гипертензией) и др. При этом было установлено, что у лиц старше 45 лет гипертензия — более сильный фактор риска, чем гиперхолестеринемия. Под руководством Аничкова была разработана специальная методика исследования коронарных артерий сердца, позволяющая оценить степень их сужения и сопоставить места

Николай Николаевич Аничков впервые в мире доказал, что в основе атеросклеротических поражений артерий лежит инфильтрация липидов, главным образом холестерина, в стенку сосуда. Атеросклероз был охарактеризован как системное заболевание, обусловленное различными, нередко сочетанными факторами риска: нарушениями липидного обмена, повышением артериального давления (гипертензией) и др. При этом было установлено, что у лиц старше 45 лет гипертензия — более сильный фактор риска, чем гиперхолестеринемия. Под руководством Аничкова была разработана специальная методика исследования коронарных артерий сердца, позволяющая оценить степень их сужения и сопоставить места сужений с изменениями в миокарде. Трудами Николая Николаевича и его научной школы были заложены основы патогенеза наиболее важных заболеваний сердца и сосудов.

Аничков досконально изучил процессы, происходящие в организме при нарушении метаболизма холестерина. Он предвидел (и это действительно произошло в начале XXI в.), что будут найдены конкретные причины отложения холестерина в данном конкретном месте сосуда, т. е. открытие рецепторов, чувствительных к липопротеидам низкой плотности и передающих их на клеточный процесс. Ученый говорил, что необходимо создавать специальные клиники для лечения лиц с нарушенным липидным обменом. Липидная природа патогенеза атеросклероза — главное детище Аничкова, повлиявшее на развитие научной и практической медицины, признанное в США одним из 10 важнейших открытий в медицине.

ХХ век ознаменовался многими блестящими открытиями в биологии и медицине. Однако в области практической медицины самыми выдающимися все же следует считать успехи в разработке научных основ профилактики, диагностики и лечения сердечнососудистых заболеваний — пандемии двух последних столетий. И первые страницы этого капитального труда огромного количества исследователей принадлежат нашему соотечественнику Николаю Николаевичу Аничкову.

В июне 2016 г. в Санкт-Петербурге пройдут «Дни Аничкова» — международный конгресс по атеросклерозу, посвященный памяти Н. Н. Аничкова.

Евгений Сергеевич Боткин
(1865–1918)

Николай Нилович Бурденко, Николай Николаевич Аничков, святитель Лука (Войно-Ясенецкий) — поколение врачей, служивших на фронтах Русско-японской и Первой мировой войн и опаленных Великой Отечественной. Они шли по жизни рядом друг с другом, хотя и не были знакомы. Они слава нашей медицины, продолжатели великих традиций Сеченова, Склифосовского, Боткина, Павлова.

Но есть еще одно имя, особенно дорогое нам — Евгений Сергеевич Боткин.

В отличие от своего отца и его коллег он не оставил фундаментальных научных трудов, но духовная сила его зиждется на собственной силе духа и традициях русских врачей, предшествовавших ему. Пожалуй, никто из его современников не осознал миссии врача в обществе так глубоко и не поднял служение на такую высоту, как Е. С. Боткин.

Впервые Общество православных врачей заговорило о Евгении Сергеевиче Боткине в 2013 г. на своем IV Всероссийском съезде, проходившем в Самаре. Нынешний V съезд православных врачей должен войти в историю споспешествованием канонизации Боткина. Главное деяние форума — принятие обращения в адрес Комиссии по канонизации с ходатайством о причислении к лику святых лейб-медика семьи последнего Российского Императора Евгения Сергеевича Боткина.

Тема Боткина — это сегодня особая тема, глубоко важная для каждого врача и — шире — для каждого гражданина России.

Евгений Сергеевич Боткин родился в семье выдающегося русского ученого и врача, основателя экспериментального направления в медицине Сергея Петровича Боткина. Он получил прекрасное образование в Петербургской классической гимназии, поступил на физико-математический факультет Петербургского университета, однако после первого курса решил стать врачом и поступил на приготовительный курс Военно-медицинской академии.

Окончив ее с отличием, Боткин поступил врачом в Мариинскую больницу для бедных. Спустя год уехал на стажировку в Европу, по возвращении вернулся в Мариинскую больницу, одновременно продолжая научную деятельность: занимался иммунологией, изучал сущность процесса лейкоцитоза и защитные свойства форменных элементов крови. В 1893 г. он блестяще защитил диссертацию, оппонентом на защите которой был Иван Петрович Павлов.

В 1897 г. Е. С. Боткин был избран приват-доцентом Военно-медицинской академии. Вот несколько слов из вступительной лекции, прочитанной им студентам: «Раз приобретенное вами доверие больных переходит в искреннюю привязанность к вам, когда они убеждаются в вашем неизменно сердечном к ним отношении. Когда вы входите в палату, вас встречает радостное и приветливое настроение – драгоценное и сильное лекарство, которым вы нередко гораздо больше поможете, чем микстурами и порошками... Только сердце для этого нужно, только искреннее сердечное участие к больному человеку. Так не скупитесь же, приучайтесь широкой рукой давать его тому, кому оно нужно. Так, пойдем с любовью к больному человеку, чтобы вместе учиться, как ему быть полезным». В 1898 г. вышел его труд «Больные в больнице», а в 1903 г. «Что значит «баловать» больных?»

В 1904 г., с началом Русско-японской войны, он ушел добровольцем на фронт и служил в Маньчжурской армии заведующим медицинской частью Российского Красного Креста; его военный дневник был издан под названием «Свет и тени Русско-японской войны». Он еще находился там, на Дальнем Востоке, но произведение уже было опубликовано, хоть он и не ставил перед собой этой цели: писал, чтобы рассказать своим детям, своим «ангелочкам», как называл их, о своей работе, о войне, о России. Он хотел, чтобы его дети знали — их отец работает, и работает очень напряженно.

Книгу прочитала императрица Александра Федоровна и сразу сказала цесаревичу: «Это наш доктор!». Когда в 1907 г. умер лейб-медик Густав Гирш, на вопрос, кого бы она хотела видеть лейб-медиком, императрица сразу же со всей определенностью ответила: «Боткина. Того, что был на войне!»

13 апреля 1908 г. Евгений Сергеевич Боткин стал лейб-медиком семьи последнего российского императора, повторив карьерный путь отца, лейб-медика Александра II и Александра III. В этой должности он остался до смерти, в этой должности вошел в историю русской святости и русской медицины.

…Есть веские основания считать, что лейб-медик, последовавший за императорской семьей в Екатеринбург, достоверно знал о скорой казни и, имея возможность выбора, предпочел исполнить свой человеческий и врачебный долг.

Евгений Сергеевич Боткин был расстрелян вместе со всей императорской семьей в Екатеринбурге в Ипатьевском доме в ночь с 16 на 17 июля 1918 г.. В 1981 г. вместе с другими расстрелянными в Ипатьевском доме канонизирован Русской Православной Церковью Заграницей. Теперь очередь за канонизацией его Русской Православной Церковью.

Прощальное письмо своим детям доктор Боткин написал еще 26 марта 1914 г.: «Ангелы вы мои! Да хранит вас Бог, да благословит Он вас и да будет Он всегда с вами, как и я всегда с вами, всегда около вас, где бы я ни был. Чувствуйте это, мои ненаглядные, и не забывайте этого. И это уже навсегда! И в этой, и в другой жизни я уже не могу оторваться от вас. Душа, которая так спаялась с вашими чистыми душами, так привыкла звучать с ними в одном тоне, всегда будет, и освобожденная от земного футляра, звучать в том же тоне и должна в ваших душах находить отзвук». Он уверен: что бы ни случилось, Бог не оставит его детей.

А за 13 дней до смерти он написал в Ипатьевском доме свое последнее — неоконченное, оборванное на полуслове — письмо брату Александру, которое сегодня известно как «лебединая песня доктора Боткина». Евгений Сергеевич прекрасно понимает, что это конец, он не выйдет отсюда.

Во время расстрела он упал, и из его нагрудного кармана выпал и отлетел в угол аккуратно сложенный бумажный треугольник. Трупы унесли, а «хлам» остался валяться в подвале. После взятия Екатеринбурга белогвардейцами в Ипатьевском доме было найдено это недописанное письмо.

Описывая свою работу в Тобольске, где ему было позволено в последний раз свободно практиковать, доктор пишет следующие слова: «И Бог благословил мои труды, и я до конца дней своих сохраню это светлое воспоминание о своей лебединой песне». Последнее письмо доктора Боткина — это не предсмертный надрывный крик, а свободная надежда на милосердие Божие и спасение в мире ином:
«Дорогой мой, добрый друг Саша.

…Мое добровольное заточение здесь настолько же временем не ограничено, насколько ограничено мое земное существование. В сущности, я умер — умер для своих детей, для дела... Я умер, но еще не похоронен или заживо погребен — как хочешь: последствия почти тождественны... У детей моих может быть надежда, что мы с ними еще свидимся когда-нибудь в этой жизни, но я лично себя этой надеждой не балую и неприкрашенной действительности смотрю прямо в глаза...

Меня поддерживает убеждение, что «претерпевший до конца, тот и спасeтся» и сознание, что я остаюсь верным принципам выпуска 1889 года.

…Если «вера без дел мертва есть», то дела без веры могут существовать. И если кому из нас к делам присоединилась и вера, то это только по особой к нему милости Божьей. Одним из таких счастливцев, путем тяжкого испытания, потери моего первенца, полугодовалого сыночка Сережи, оказался и я. С тех пор мой кодекс значительно расширился и определился, и в каждом деле я заботился и о «Господнем». Это оправдывает и последнее мое решение, когда я не поколебался покинуть моих детей круглыми сиротами, чтобы исполнить свой врачебный долг до конца, как Авраам не поколебался по требованию Бога принести Ему в жертву своего единственного сына. И я твердо верю, что, так же, как Бог спас тогда Исаака, Oн спасет теперь моих деток и Сам будет им отцом. Но т. к. я не знаю, в чем положит Он их спасениe, и могу узнать об этом только с того света, то мои эгоистические страдания, к слабости моей человеческой, не теряют своей мучительной остроты. Но Иов больше терпел… Нет, видимо, я все могу выдержать, что Господу Богу угодно будет мне ниспослать».

В числе прочего в этом прощальном письме Евгений Сергеевич поднимет важнейшую духовную тему разницы между пониманием спасения в православии и католичестве. Тело в западной христианской мысли является не просто «оболочкой души», или, как формулирует Боткин, ее «земным футляром», — но непосредственной причиной греха и ошибок; невозможность искупления делает наказание Божие неизбежным, а прощение — исключением из правила. Православие же, срастворенное душе и мировоззрению доктора Боткина, видит смерть продолжением жизни, а самого человека существом цельным, чья плоть и душа получают в соединении с Богом божественную благодать. Письмо Боткина — глубокая философия о христианской практике его повседневной жизни.

Евгений Сергеевич Боткин не сделал таких открытий, как Склифосовский или Аничков, не создал революционной теории, как Павлов и Сеченов, не проложил новых путей в медицине, как Пирогов или Бурденко. Но этот лейб-медик… Он не просто личный врач императорской семьи, он — величайшее явление в нашей истории.

Значение опыта Евгения Сергеевича Боткина для современного врачебного сообщества многопланово.

Во-первых, Боткину одинаково дорог был любой человек, попадавший под его опеку — и умирающий солдатик, и цесаревич, и императрица. Это основной принцип российской медицинской школы — служение больному человеку определяется не регалиями, чинами и статусом, а долгом врача.

Во-вторых, хотя его эпистолярное наследие невелико, оно уникально. Он единственный описал, как именно следует любить больного человека. Эта любовь заключается в открытом к пациенту сердце врача, в том, что врач общается с пациентом по-другому, не так как мы это делаем в быту, на особом языке общения. Евгений Сергеевич показал, что любовь к больному в первую очередь проявляется в том, как врач выстраивает диалог с ним. И успех врачевания напрямую зависит от правильно налаженного общения с пациентом.

В-третьих, Боткин может служить примером и в вопросах врачебной этики. Известно, например, что он не разделял отношения царской семьи к Распутину, но никогда не создавал конфликтов. Он был истинно, по-христиански терпим и терпелив, тем самым демонстрируя высокие принципы врачебной этики, основанные на евангельском отношении к жизни.

Его глубокая, истинно православная вера и глубокая философия и определенные ими взгляды на взаимоотношения с детьми, коллегами и пациентами, на жизнь и смерть, на свое место в этой жизни, а главное — его смерть, ставят Боткина на совершенно уникальное место в ряду русских врачей.

Готовящаяся канонизация русской Православной Церковью врача-мученика Евгения Боткина и состоявшаяся его канонизация Церковью Заграницей позволили подготовить к его грядущему прославлению икону. Над образом более двух лет работали палехские мастера. На иконе лик человека большой духовной силы и великих помыслов. По желанию его дочери Татьяны Евгеньевны, много сделавшей для сохранения памяти своего отца, он изображен в военном кителе как человек на службе России и держит в правой руке крест — как христианин. А о докторском послушании напоминает ларец для лекарственных средств, обычный атрибут святых врачей.

* * *

Итак, каждый из блестящей плеяды русских ученых: Н. И. Пирогов, И. М. Сеченов, Н. В. Склифосовский, С. П. Боткин, И. П. Павлов, Н. Н. Бурденко, Н. Н. Аничков — по-своему прославил русскую медицину. Они оставили мир сей, но их школы продолжают жить. А Е. С. Боткин, хотя не сделал таких больших открытий, как его предшественники, но в его образе врача, до конца исполнившего свой долг, прославлена вся русская медицина.