Святитель Лука в Красноярском госпитале № 1515 в 1941–1944 гг.

Известно, что в начале войны ссыльный епископ Лука, хирург В. Ф. Войно-Ясенецкий, послал М. И. Калинину телеграмму, в которой предлагал использовать его способности и силы на лечение раненых во время войны, после окончания которой выразил желание вернуться в ссылку, если это будет необходимо. Эту странную телеграмму местные органы власти не сразу решились доставить адресату. Однако здравый смысл и воля хирурга возобладали, и В. Ф. Войно-Ясенецкий был доставлен в Красноярск из поселка Большая Мурта Красноярского края 30 сентября 1941 г. [8, л. 8]. Этот госпиталь был центральным медицинским учреждением военного профиля, куда направляли самых тяжелых раненых.

Уже в декабре 1941 г. в нем было 1000 коек, с общим количеством медицинского и обслуживающего персонала 350 человек. Из них, согласно отчету начальника госпиталя военврача III ранга Тыщенко, врачей было 28 человек, при этом «хирургов 5... На каждый госпиталь приходится по одну врачу-хирургу» [10, л. 1а].

Святитель-хирург был назначен начальником одного из медицинских отделений эвакогоспиталя № 1515 и работал во втором корпусе госпиталя, разместившемся в здании бывшей школы № 10, где было 282 койки. Согласно архивным документам, это было четырехэтажное здание с достаточной по площади усадьбой и даже небольшой конюшней во дворе, с центральным отоплением, водопроводом и местной канализацией. Во втором корпусе располагалась центральная аптека и рентгеновский кабинет [10, л. 1].

Красноярский госпиталь № 1515, 1942–1943 гг.

При этом штат обслуживающего персонала был совершенно недостаточным. Кроме того, не хватало самого необходимого: не было тележек для перевозки больных из палат в операционную, ящиков для хранения крови, инструментария для черепных операций, в некоторых корпусах не имелось даже кварцевых горелок.
К профессору В. Ф. Войно-Ясенецкому в корпус № 2 направляли самых тяжелых раненых и больных из других эвакогоспиталей города, тех, которых другие считали безнадежными, а также наиболее тяжелых раненых и больных с железнодорожного дебаркадера.

С ноября 1941 г. госпиталь стал принимать не только общехирургических больных, но и раненых с тяжелыми поражениями суставов, черепа и грудной клетки, с гнойными осложнениями [1, с. 16]. Работа по сортировке и доставке больных была очень тяжелой и легла в основном на плечи женского медперсонала. Инструктор по партийной пропаганде госпиталя М. Шумилова вспоминает, что зимой 1941–1942 гг. морозы достигали 45 градусов. В этих условиях нужно было перенести из вагонов в автобусы носилки с ранеными, внести их в помещения госпиталя, помочь персоналу провести санитарную обработку поступивших. Перенести в операционные и перевязочные, а затем их доставить в палаты и накормить. В такие дни все работали по 15–20 часов без перерыва.

По воспоминаниям операционной медсестры ЭГ № 1515 Клавдии Сутягиной, каждый санитарный эшелон доставлял 140 раненых и за день прибывал не один эшелон.
Самое большое поступление в госпиталь раненых и больных было в октябре 1941 г. — 622 человека. И несмотря на то, что к декабрю 1941 г. госпиталь был уже полностью заполнен, больных и раненых продолжали привозить, и в марте 1942 г. их было уже 1342 человека [10, л. 17].

При этом в госпитале работало всего 5 хирургов, остальные — врачи самых разнообразных специальностей, в основном молодые женщины, не всегда достаточной квалификации. Для обучения молодых специалистов профессор Войно-Ясенецкий открывает цикл лекций: о лечении инфицированных ран, о ранениях суставов, методах обезболивания. Он ставил целью ознакомить всех врачей и внедрить в практику единый принцип лечения и своевременного назначения оперативного вмешательства, улучшающий эффективность лечения. Судя по отчету, составленному в июле 1942 г. за 10 месяцев работы, объем хирургической активности был максимальным в декабре 1941 г. и в марте–апреле 1942 г. Спектр операций был весьма широким: вскрытие гнойных затеков, операции на черепе, нервных стволах, крупных суставах и сосудах.

В эти годы разрабатывался и успешно применялся новаторский подход В. Ф. Войно-Ясенецкого в военно-полевой хирургии: он предложил выполнять резекции инфицированных суставов, пострадавших после огнестрельных ранений. Эти данные позднее легли в основу его монографии «Поздние резекции при инфицированных огнестрельных ранениях суставов». Он также продолжал научную и практическую работу по гнойным осложнениям. Этому весьма помогло то, что по настоянию профессора эвакогоспиталь № 1515 на ½ ставки был зачислен паталогоанатом, в обязанности которого входило «вскрытие всех трупов из госпиталей города» [1, с. 17].

В начале 1943 г. в эвакогоспитале № 1515 уменьшилось количество коек: сначала снизилось до 700, потом до 400 и 1 марта 1943 г. — до 300 коек, которые теперь все были размещены в бывшем втором корпусе, то есть в здании школы № 10 на ул. Ленина, д. 108.

За второе полугодие 1943 г. через госпиталь прошло 953 раненых и 19 больных. В штате госпиталя в это время осталось всего два хирурга, включая главного хирурга профессора Войно-Ясенецкого. Он периодически осматривал всех больных и лично проводил сложнейшие оперативные вмешательства, среди которых были отмечены следующие: секвестротомия костей черепа, вскрытие абсцессов мозга, нейрорафии, перевязка нерва без сшивания с последующим сшиванием. За второе полугодие 1943 г. было сделано 356 операций: на суставах — 36, на грудной клетке — 34, на периферической нервной системе — 14, на сосудах — 6, пластических операций — 31, удаление гнойных затеков — 23 случая, крупных ампутаций и сочленений — 16, удаление инородных тел — 26, поражение костей остеомиелитом — около 90 [13, л. 67–68].
Нужно отметить, что в этих отчетах появляются пациенты, у которых были сделаны операции на грудной клетке. Академик Ю. Л. Шевченко считает: «Инициатива… специализации или выделения… самостоятельного лечебного отделения для раненных в грудь, вероятно, принадлежала профессору Войно-Ясенецкому [6, с. 508].
В начале 1944 г., когда В. Ф. Войно-Ясенецкий еще работал в госпитале (до февраля включительно), количество коек в госпитале было 400.

Всего за февраль было выполнено 88 операций: 2 на черепе, 4 на грудной клетке, 5 на суставах, 5 на нервных стволах, 8 пластических, 18 — удаление осколков, 30 операций по поводу остеомиелита. В первом полугодии 1944 г. через госпиталь прошло 1336 раненых и 20 больных. Выписано в часть 205 человек, умерло 5 человек. Операций было произведено 600 [13, л. 89].

В каждом отчете начальник госпиталя составляет статистику по применению видов обезболивания и отмечает, что в госпитале, где много тяжелораненых, наркоз имеет большое значение, хотя хирургам постоянно недостает наркозных средств.

В некоторых случаях количество операций лимитировалось отсутствием наркотических средств. Тем не менее в госпитале получили широкое применение нарколановый наркоз, спинномозговая анестезия, оксолановый наркоз, все виды обезболивания [13, л. 44].

Почти половина всех операций была сделана под общим наркозом, в основном эфирным, в 10% случаев применялась спинномозговая анестезия, анестезия новокаином — в 2%. Операции на черепе, пластические и другие проводились под местной анестезией и инфильтрационной, много операций на нижних конечностях было сделано при регионарной анестезии [13, л. 68].

Операции с применением методов спинномозговой, регионарной и местной анестезии, которым виртуозно владел профессор В. Ф. Войно-Ясенецкий, сопровождались обучением этим методам его учениц.

В отчетах даются высокие оценки деятельности двух учениц профессора Войно-Ясенецкого: А. Х. Левиковой и Н. С. Пановой, обе они выпускницы Днепропетровского медицинского института [10, л. 1]. Н. С. Панова ассистировала ведущему хирургу на операциях, была лечащим врачом у оперированных им больных. Ученица профессора сосредоточила свое внимание на пациентах с кариозным процессом в реберных хрящах — теме, которая за 15–20 лет до этого начала изучаться Войно-Ясенецким. Нина Степановна изучила хирургическую технику учителя, в 1943 г. на краевой научной конференции сделала доклад о хирургическом лечении кариеса реберных хрящей (в 1945 г. эта работа была опубликована) и по-видимому, позднее применяла методики учителя для лечения таких больных [6, с. 515].

А. Х. Левикова, которая после отъезда учителя стала заведовать его отделением (несмотря на то, что некоторые другие хирурги были членами партии, а Анна Ханановна — беспартийная), оставила заметный след в истории нашей медицины.

Она продолжала заниматься разработкой темы по огнестрельным остеомиелитам таза, проанализировала около 200 случаев этого заболевания, разработала некоторые методики хирургического вмешательства, позволившие снизить смертность до 6,5–7%, предложила новую классификацию. В 1946 г. она стала ведущим хирургом госпиталя № 1235 по долечиванию инвалидов войны в Гомеле. Впоследствии в 1953 г. в ЦИУВ в Москве защитила кандидатскую диссертацию по теме «Огнестрельные остеомиелиты таза», стала доцентом кафедры военно-полевой хирургии ЧГМИ.

Нужно заметить, что после отъезда В. Ф. Войно-Ясенецкого из Красноярска Анна Ханановна смогла поддерживать высокий уровень хирургической помощи в госпитале.
Многому научилась у него и А. Д. Мочалова, заведующая неврологическим отделением, которое, по мнению академика Ю. Л. Шевченко, работало в годы войны как нейрохирургическое (в нем лечилось 50 пациентов после оперативных вмешательств по поводу абсцессов головного мозга и 85 после операций на периферической нервной системе, выполненных В. Ф. Войно-Ясенецким) в 1941–1943 гг. На Красноярской краевой конференции Мочалова докладывала о разработке в госпитале нового оперативного вмешательства при ранении седалищного нерва, а также о пересадке периферических нервов, в том числе локтевого, для трансплантации использовались зафиксированные в формалине нервы теленка [3, с. 246–254]. Там же выступила с докладом о смещении обломков при огнестрельных переломах бедра ординатор-хирург Л. Я. Элинсон.

В воспоминаниях М. Шумиловой упоминается как ученица Войно-Ясенецкого также ординатор-хирург В. Н. Зиновьева. После войны в 1946 г. она защитит диссертацию на ученую степень кандидата наук и получит ученое звание доцента. Будет работать в Красноярском государственном медицинском институте и даже заведовать кафедрой оперативной хирургии и топографической анатомии [2].

Хорошие отношения и плодотворное сотрудничество сложилось у В. Ф.Войно-Ясенецкого в годы работы и с некоторыми врачами нехирургических специальностей. Это прежде всего заместитель начальника госпиталя по медицинским вопросам Н. А. Бранчевская: «Бывала она в первом отделении госпиталя № 1515 (школа № 10), как правило, когда ее лично приглашал профессор В. Ф. Войно-Ясенецкий, тогда она приходила, слушала его и затем решала вопросы, им поставленные, бывала еще во всех корпусах и в силу обычных ее функциональных обязанностей организатора. В круг обязанностей начмеда Н. А. Бранчевской входило обеспечение лечебно-диагностического процесса всем необходимым. Поэтому она работала с шефами завода ПВРЗ, заместителями начальника аптеки, отделений госпиталя, начальником продовольственного снабжения. Решала все возникающие, текущие дела: кадровые, по оборудованию» [2].

С Бранчевской у епископа-хирурга были особенно теплые отношения, поскольку ее мама Е. А. Бранчевская была прихожанкой церкви, где он служил.

Заведующая физиотерапевтическим отделением А. И. Кашаева также оставила воспоминания о работе В. Ф. Войно-Ясенецкого в госпитале: «...Лечебной работой руководил профессор (архиепископ Лука (в миру — Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий, прим. автора). ...Местные врачи были, но немного. Их не хватало на все госпитали края. Я была местной, красноярской, Таисия Степановна Смирнова, по-моему, рентгенолог, Виктор Адольфович Клюге... Кроме нашего госпиталя к профессору направляли тяжелораненых и другие госпитали г. Красноярска... У него были операционные дни. В график операций включались не четыре операции, больше — 10–12. Он... был священнослужителем — епископом Красноярским, состоял в Священном Синоде. Жил он в этом же здании в маленькой комнате на первом этаже, спал на железной койке, в комнате были иконы. Обеды ему готовили в госпитале на кухне» [2].

В полугодовом отчете с октября по июнь 1943 г. упоминается, что врачи госпиталя посещали цикл занятий по военно-полевой хирургии, организованный профессором Войно-Ясенецким: «т. к. в госпитале работает ведущим хирургом профессор Войно-Ясенецкий, то этот корпус является базой, где врачи госпиталя повышают квалификацию по гнойной хирургии. В настоящее время по инициативе одного из госпиталей организован чрезвычайно важный цикл лекций по гнойной хирургии, читаемый профессором Войно-Ясенецким [10, 14]».

По-видимому, по инициативе главного хирурга в 1943 г. три врача были командированы в Новосибирский институт усовершенствования врачей по циклу хирургии, два врача занимались по циклу травматологии в Красноярске [10, л. 13].

Работники Красноярского госпиталя № 1515, в центре проф. В. Ф. Войно-Ясенецкий, 1942 г.

Профессор В. Ф. Войно-Ясенецкий, кроме лечения больных и научной работы, постоянно занимался воспитанием молодых врачей, которых он обучал новым подходам и методам.

Важным этапом была окружная хирургическая конференция СибВО в Новосибирске 24–29 марта 1943 г., которую он посетил вместе с другими хирургами МЭП-49 и заведующей Красноярским райздравотделом Р. А. Браницкой.

Доклад В. Ф. Войно-Ясенецкого был назначен на 25 марта, и ему единственному отвели 40 минут вместо положенных докладчикам 20 минут. О своем докладе епископ-хирург писал сыну: «Слушали с наслаждением, с глубоким вниманием, требовали продолжения... Называли доклад не только глубоким, но даже и мудрым...Со всех сторон подходили представляться» [5, с. 316].

На этой же конференции состоялось личное знакомство В. Ф. Войно-Ясенецкого с главным хирургом Сибирского военного округа профессором А. И. Мануйловым, который не только горячо поддержал его точку зрения, но и написал рецензию, которая, по мнению академика Ю. Л. Шевченко, была первой «путевкой в жизнь», данной книге, которая закончилась получением Сталинской премии 1943–1944 гг. Вторую «путевку в жизнь» труду по гнойной хирургии дал Н. Н. Приоров, приезжавший в госпиталь № 1515 в 1943 г. как главный хирург Наркомздрава [6, с. 504–505].

Вместе с этими рецензиями двух крупных специалистов в военно-полевой хирургии 2 мая 1943 г. В. Ф. Войно-Ясенецкий направил рукопись «Очерков гнойной хирургии» И. В. Сталину, прося содействия в издании этой книги, столь необходимой военным хирургам. Одновременно он направил письма и рукопись «Поздних резекций...» профессорам Н. Н. Приорову и И. Г. Руфанову, главным хирургам управлений эвакуационных госпиталей Наркомздравов РСФСР и СССР с просьбой помочь в публикации этой книги. И уже 1 июля получил положительный ответ из Медгиза, а затем сам министр здравоохранения Третьяков телеграммой известил хирурга, о том, что рукописи будут направлены в Комитет по Сталинским премиям.

Чтобы оценить в полной мере не только вклад в хирургию и врачебное дело самого В. Ф. Войно-Ясенецкого и работавших с ним в военное время врачей, но и их врачебный, гражданский и чисто человеческий подвиг, необходимо сказать об условиях, в которых осуществлялась их работа. 7 октября 1942 г., возможно, по инициативе ведущего хирурга, в корпусе № 2, где он работал, председателем ВЭК военврачом III ранга Поповым и врачом В. Н. Зиновьевой в присутствии начальника корпуса А. Х. Левиковой было проведено обследование состояние лечебных средств и медобслуживания и составлен соответствующий акт.

Это обследование выявило массу недостатков в организации медицинского обслуживания, которые необходимо было срочно решать: «Корпус рассчитан на 262 коек, находится больных 283. В корпусе 2 сосредоточены тяжелые хирургические (гнойные) больные, которые направляются из госпиталей края. Получая наиболее квалифицированную консультацию по вопросам лечения в лице профессора Войно-Ясенецкого, этот контингент раненых кроме того безусловно нуждается также в квалифицированном медицинском обслуживании. Врачебный персонал из числа имеющихся в корпусе врачей лечебников 7 человек, только два могут вести самостоятельную хирургическую работу. Из 5 человек 2 врача прибыли на протяжении 2-х месяцев окончания 1940–1941 г., из остальных 2 (терапевт и невропатолог) являются также консультантами в корпусе эвакогоспиталя и в ряде других госпиталей и уделять достаточно времени в отделении не могут. Врач Ивасенко не справляется со своей работой. Средний медперсонал по штату 24, недостает 5 человек. Из имеющихся в наличии 5 чел. совершенно не соответствуют и не могут вести работу в отделении из-за совершенной неграмотности» [10, с. 127].

Были отмечены серьезные нарушения в работе среднего персонала: больных в операционную доставляли необработанных (не выкупанных, небритых, в грязном белье), бритва была одна на весь корпус. Перевязки начинались не раньше 12 часов, все отделение выстраивалось на перевязки в одни и те же часы. Перевязочного материала не хватало, в результате срывались плановые операции, иногда отменялись операционные дни из-за того, что не хватало стерильного материала: электрический автоклав портился, а керосина не было. «Уход за больными неудовлетворительный, особенно за тяжелыми больными. В палатах грязно, на полу много окурков, на окнах сушится хлеб, мочеприемники вовремя не убираются... Как результат плохого ухода за больными является появление личинок мух на постели больного Краснова (палата 50), которые не были убраны в течение двух дней... Подкладных суден недостает, мочеприемников недостаточно, в результате подушки матрасы промокают от гноя, обмен белья не чаще одного раза в две недели. Персонал был вынужден стирать белье, чтобы сменить его нескольким промокшим больным» [10, л. 127].

Возможно, чашу терпения врачей переполнила авария, которая случилась незадолго до приведенной проверки. Акт от 17.02.1942 сообщает об аварии канализации: на территории 10-й школы имеется наводнение нечистот, во дворе обнаружены горы мусора, во всем здании хирургического корпуса текут краны. По-видимому, неисправность была устранена, однако принципиально положение не улучшилось, хотя в дело подшито «Постановление комитета помощи раненым бойцам, командирам и работникам Красной Армии при Красноярском крайкоме ВКП(б) от 25.07.1942 г.», где среди первейших недостатков отмечено отнюдь не санитарное состояние и обеспеченность коммунального хозяйства, а критикуются идеологические просчеты и даются советы по организации работы: «...командование госпиталя 1515 не обеспечило надлежащее развертывание массовой политработы среди ранбольных всего личного состава госпиталя... выявлять дефекты лечения...» [12, л. 73].

Однако усиление политработы, разумеется, не привело к результатам, а вот после проверки был разработан комплекс мер с перестановкой кадров по госпиталю, чтобы обеспечить соответствующим образом корпус № 2, изменен порядок работы в перевязочной, увеличено количество младшего медицинского персонала.

В целом начальник госпиталя и побывавшая там, по-видимому, комиссия во главе с главным хирургом Наркомздрава Н. Н. Приоровым оценила хирургическую деятельность очень высоко, несмотря на отмеченные недостатки [10, л. 17].

В июне 1943 г. появились некоторые улучшения: «построена новая канализация, сейчас дополненная и новым отоплением». Но в сентябре начальник госпиталя снова сообщает, что в госпитале нужен ремонт крыши, постоянные перебои с бельем, не отремонтированы каталки для перевозки больных и их приходится переносить на руках, а свободных рук не хватает, в госпитале всего 4 машины, одна санитарная, но нет горючего, из-за чего раненых невозможно отвезти на рентген. Также недостает перевязочных материалов, стрептоцида, вазелина, касторового масла, а также средств для наркоза, из-за чего резко снизилось количество операций [13, л. 53–54].

В разделе о питании сотрудников он отмечает, что «качество обедов, состоящих, как правило, из одного первого чрезвычайно низкой калорийности (вода плюс 2–3 галушки) является недостаточным и оставляет желать лучшего». Несколько лучше питание ранбольных, хотя в нем не хватает овощей, а круп только две — перловая и манная, хотя для тяжелых пациентов организована индивидуальная диета, которая, впрочем, вряд ли значительно более полноценная. В начале месяца совсем отсутствовали крупы и были весьма ограничены овощи, а во второй половине крупы появились, но не было сахара и весьма мало молочных продуктов [13, л. 46].

Ситуация изменилась после визита шефа госпиталя Тувинской народной республики. Начальник госпиталя Свидлер сообщает: «Питание больных в госпитале за отчетный период было высококачественным, что обеспечивалось, с одной стороны, достаточной квалификацией персонала пищеблока, с другой стороны, наличием значительного количества ценных пищевых продуктов: масла, мяса, рыбы, сухарей, пшена, яиц, полученных в подарок от шефа госпиталя Тувинской народной республики» [13, л. 52].

Позднее отчеты подтверждают улучшение положения с питанием больных и медперсонала, была также организована витаминная лаборатория по извлечению аскорбиновой кислоты из хвои, и проведена 100% витаминизация больных [12, л. 2].

Нужно, однако, не забывать о том, что для епископа-хирурга работа осложнялась необходимостью раз в две недели, как бывшему ссыльному, отмечаться в местных органах правопорядка, тратя на это драгоценное время, которое могло быть посвящено лечению больных или подготовке его научных трудов. Партконтроль над работой сотрудников госпиталя также, вероятно, ощущался им тяжелее, чем остальными сотрудниками. Например, воскресник, который был организован в госпитале 22 марта 1942 г., конечно, вряд ли мог быть приятен православному пастырю: мало того, что это работа в воскресенье, но еще и на пятой седмице Великого Поста. Непонимание окружающими его двойного служения — Богу и людям — преследовало епископа-хирурга и в эти тяжелые годы. Достаточно вспомнить приводящиеся в книге М. А. Поповского и позже опубликованные более подробно воспоминания новосибирского врача П. Т. Приходько, который «по просьбе... товарищей по Санотделу» допытывался у архиепископа, как может он совмещать «материалистическую функцию врача-хирурга и одновременно — духовного пастыря... мы — материалисты-врачи — верим в силу разума, познаем законы природы, чтобы управлять ими... но он снова повторил, что вера во всемогущество Бога делает его разум сильнее» [4, с. 11]. Эти люди, постоянно противопоставлявшие епископу себя, «просвещенных» коммунистическим учением, иронизировали над тем, что «молча, ни на кого не глядя, профессор прошел в восточный угол предоперационной и, не обращая внимания на тазы с какой-то хирургической утварью, погрузился в молитву». Им казалось, что он нарочито демонстрирует свою веру и вредит их работе: «Молился он долго. Такое поведение маститого хирурга было необычно, противоречило порядку и ритму работы эвакогоспиталя. Знал ли и понимал ли это Войно-Ясенецкий? Надо полагать, знал и понимал, но относился к делу и к людям как „князь церкви“, делал вид и хотел убедить других, что духовные его дела превыше мирских... Создавалось впечатление, что молился он не столько для себя, сколько для других, как бы агитировал за приобщение людей к христианству» [4, с. 12]. По мнению Приходько, поверить этому человеку могли только женщины с неустойчивой психикой. Удивительно, что это говорит врач, который прекрасно сознавал научную величину своего оппонента, наверняка слышал от коллег о его огромном труде в госпитале, через несколько дней был под впечатлением его достижений и его авторитета на научной конференции... (воспоминания писались в 1970-е гг., когда Приходько знал и о Сталинской премии). Однако сила идеологии — превыше всего. С таким отношением архиепископу Луке приходилось сталкиваться все годы своего служения. Конечно, были и люди, относившиеся к нему совсем иначе. Его ученицы оставили самые теплые и проникновенные воспоминания о нем: В. Н. Зиновьева рассказывала, что он учил их не только хирургическому мастерству, но и «человеческой хирургии» [5, с. 306], другие запомнили, как тяжело переживал он смерть пациентов и глубоко сочувствовали ему, третьи старались, как могли, облегчить его жизнь. Здоровье его к тому времени заметно пошатнулось, и осенью 1942 г. он пережил приступ «судорожной одышки», ему пришлось впрыснуть камфору, он жаловался сыну, что «в таких условиях еще никогда не работал» [5, с. 309].

Были благодарны хирургу и пациенты, а те, у которых была возможность выразить свою благодарность конкретной помощью, делали это. В письме к сыну Михаилу 5 июля 1942 г. он с благодарностью вспоминает подаренные ему букеты цветов, сделанные по заказу для него ботинки, валенки и резиновые сапоги для операций, две смены белья, два полотенца, носовые платки, записные книжки, торжественные заседания и ужины... Несмотря на все эти знаки внимания, деятельность выдающегося хирурга и будущего святителя в эвакогоспитале № 1515 протекала в очень трудных условиях. Нужно добавить еще, что в 1941 г., когда он начал там работать, ему было 64 года, в 1944 г., когда закончил, через два месяца должно было исполниться 67 лет. Он так переутомился осенью 1942 г., что в декабре на некоторое время был вынужден лечь в больницу, а после выписки слег на следующий день из-за большой сердечной слабости [5, с. 311].

Нужно добавить еще, что Святитель чрезвычайно страдал из-за невозможности служить в церкви, и когда наконец в марте 1943 г. «после шестнадцати лет мучительной тоски по церкви и молчания» он узнал, что назначен архиепископом Красноярским и смог провести первую службу в открывшейся маленькой церкви на кладбище в Николаевке, предместье Красноярска, он и духовно, и физически стал чувствовать себя гораздо лучше [16, с. 313]. Именно вера в Бога и вдохновенное служение Ему дали силы архиепископу-хирургу пережить тяжелое, полное испытаний военное время работы в Красноярске.

Литература

1. Кожевников С. В. Красноярский эвакогоспиталь № 1515 — центр военно-полевой хирургии страны в 1941–1943 гг. // Вестник ЮУрГУ. Серия «Социально-гуманитарные науки». 2018. Т. 18. № 2.

2. Дворецкая А. П. Люди в белых халатах // Архивы Красноярского края: электронный ресурс. URL: http://xn----7sbbimrdkb3alvdfgd8eufwc.xn--p1ai/gosudarstvennyi-arkh/users/articles/297 (дата обращения: 03.11.2019).

3. Мочалова А. Д. Хирургическое вмешательство при травматических повреждениях периферической нервной системы// Cб. работ эвакогоспиталей Красноярского края. Красноярск: Красноярский рабочий, 1945. С. 246–254.

4. Петров С. Г. Пребывание архиепископа Луки в Новосибирске (свидетельства очевидца) // Вестник ПСТГУ. 2011. Вып. 3(40). С. 122.

5. Поповский М. А. Жизнь и житие святителя Луки Войно-Ясенецкого, архиепископа и хирурга. СПб.: Сатисъ, 2013.

6. Священник Шевченко Г. Л. Приветствует вас Лука, врач возлюбленный. СПб.: Наука, 2009.

7. Сизых Т. П. Ровесница лихого века (личностно-биографическое повествование). Красноярск: Офсет, 2015 // Сибирский медицинский портал: электронный ресурс. URL: //http://www.sibmedport.ru/article/10933-rovesnitsa-lihogo-veka/ (дата обращения: 03.11.2019).

8. ЦАМО, ф. 35053, оп. 25053, д.8, л. 8.

9. ЦАМО, ф. 1515, ЭГ оп. 16174, д .4, л. 18.

10. ЦАМО, ф. 974, оп.49575, ед. хр. 1.

11. ЦАМО, ф. 974, оп. 69646, ед. хр. 2.

12. ЦАМО, ф. 974, оп.15192, пор. хр. 1.

13. ЦАМО, ф.974, оп. 9934, пор. хр. 1

14. ЦАМО, ф. 974, оп. 64002, пор. хр. 1.